Прямая речь

 Часть 2.  В сборной Николая Карполя

Дебют во взрослой сборной пришелся у меня на сезон 1995 года, участвовала во всех соревнованиях, но на площадке практически не появлялась, так как участвовала параллельно и в молодежке. Стала бронзовым призером молодежного ЧМ по 1975 г. рождения, то есть, U-20 как сейчас принято. После него сразу со сборной отправилась на «Гран-При», а позднее на чемпионат Европы, где мы стали третьими – начало неудач тогдашних, потом последовало 4-е место на Олимпийских Играх 1996 года.

Но я считаю настоящим дебютом  четвертьфинал Атланты-96 с Голландией.  Бурный прогресс начался сразу после этого. «Гран-При» в тот год был после Олимпиады – нонсенс, конечно...  Там я полноценно заиграла в составе «от и до», появились тучи азиатских поклонниц, долгие отъезды из дома и напряженная подготовка и участие в разных соревнованиях. Тогда этот ритм не пугал нисколько – это то, к чему я себя готовила с ранних лет, понимала, что по-другому и быть не может, не позволяла себе играть плохо или плохо тренироваться. Раньше это воспитывалось, я видела, как это делают старшие, как тяжело им, у меня ничего не болело, я готова была к большим физическим нагрузкам и никогда не жаловалась, принимала все как должное.  Позже пришли и травмы, и тяжелое упорное восстановление, желание вернуться, снова выигрывать и играть, играть много, и учиться всему, что видела, а еще желание понять, как это делают другие, самые лучшие.

1997 г.  Серия встреч с Японией. Пытаюсь подняться после защиты…

В составе сборной доиграла до 2002 года.  Окончив этот сезон, решила для себя, что стою на месте, не развиваюсь так, как хотела бы. Для тренера в тот момент я была уже отработанным материалом, начала я рано, как и Артамонова, Тищенко и многие другие. В 2001 году перенесла первую операцию на колене. Оказалось, что играла с травмой около двух лет, хотя она была получена мной еще при игре за японский клуб в 1999 году, продиагностирована, но результаты от меня были скрыты. Н.Карполь же моей маме сказал тогда: если Лене сделают операцию, то она уже не сможет прыгать так, как раньше. Не до конца восстановившись после операции (повреждение переднего креста), я отыграла в 2001 году чемпионата Европы в Болгарии, как оказалось, последний, который смогла выиграть сборная России. Долго мучило меня больное колено в Турции, куда Карполь направил меня в аренду, играть за турецкий «Эджачибаши». Туда я уехала, даже не заглянув к родителям в Екатеринбург после окончания чемпионата Европы.  Вот такой график – бешеный, нескончаемый, тяжелый!  Началось все с колена, в мае по окончании сезона, я, наконец, выбралась в Екатеринбург, где нужно было сдать госэкзамен и защитить диплом. Николай Васильевич не отпустил меня со сборов, и я самовольно покинула расположение сборной и закончила-таки институт. Мало ли что может случиться в спорте, да и не начинать же серьезную учебу вот сейчас – когда игрок заканчивает волейбольную карьеру.  Я уже тогда ощущала, что в вуз надо идти не за «корочкой», а за настоящими знаниями, которые тебе пригодятся в жизни.  Всемирно известный наставник на собраниях сборной долго порицал меня за это: «Гляньте-ка, Година стала учительницей, ну пусть берет ручку и идет в школу! Она не понимает, что здесь для нее всё! А там ничего!»  Эти фразы навсегда в моей памяти…

Как известно, знаменитый тренер не прощает своеволия, принципиального несогласия – в его практике такое случалось считанные разы. Постепенно меня стали не замечать, не подпускать к площадке, подвергали наказаниям и штрафам, ну и венцом всего этого стало, что меня «продали» (слова Карполя) в Азербайджан, как продавали многих, якобы, устраивая их судьбы. Достаточно вспомнить «хорватку» Марию Лихтенштейн, «азербайджанку» Инессу Емельянову (Коркмаз), перешедшую потом в турецкий чемпионат, – это только первые воскресшие в памяти примеры.  Мне такое отношение  было не по душе. Оставаться в «Уралочке» я больше не могла. Год без волейбола, дисквалификация от ВФВ в родной стране...  Последовал вынужденный отъезд в Испанию – только клуб из Тенерифе взялся тогда помочь мне и предоставил возможность хотя бы тренироваться. Тогда мне было всего 25!

Вопрос на засыпку:  играла ли я в пляжный волейбол? И да, и нет.  Разве что вот так баловалась, отводила душу на песочке под солнышком…

Из наиболее яркого в той сборной, конечно же, вспоминается Олимпиада в Сиднее. Там мне исполнилось 23 года, все участвовавшие в Играх российские спортсмены тогда жили как одна семья, мы переживали, болели друг за друга, делились каждой новостью. И тот день рождения незабываем! Много подарков, пожеланий, дружная команда, мы жили одной целью все эти три недели! Четвертьфинал с Китаем, который мало кто помнит, выиграли 3-0, но что это была за игра! Мы их бьем, а они улыбаются нам в лицо – они до самого последнего розыгрыша не отдавали нам победу. И вот в 3-й партии мы проигрываем 21-24!  Все-таки вырвали тот сет и матч! Но, уверена, что проиграй мы третий сет, игра могла сложиться по-иному. Тогда, именно в той игре я стала чувствовать, что я могу, что я верю, и мне ничего не страшно, тогда, считаю, я стала игроком, настоящим. И помогла мне КОМАНДА, те, кто был рядом, и даже на скамейке запасных. Когда нет права на ошибку, когда на тебя надеются все, и те, кто дома. И поняв это, я не ошиблась… и мы победили!

Уезжая в Сидней, нас провожали журналисты, родные, болельщики, мы уезжали из Екатеринбурга. В аэропорт нас везли на автобусе, в сопровождении ГАИ, и в аэропорту было прощание в VIP-зале. Меня всегда провожали родители, и когда мне было 10, и 17, и тогда в 22 года. Но автобус трогается, впереди и сзади машина сопровождения, родителей уже не пускали ко мне, меня увозят… И тут мой папа – у нас тогда только появилась иномарка «форд» – включил фары и резко вклинился в колонну прямо за автобусом, между машинами сопровождения. Никто разбираться не стал, и так мы поехали: я сижу на заднем сидении автобуса, машу папе в окно, он за рулем, волнуется, когда мигалки несутся на красный свет, а он не отстает от кортежа, мама хмурит брови, но не теряет самообладания… Потом тайком, без пропуска, почти внаглую, родители въехали за нами, попали в VIP-зону, а после пришли и на пресс-конференцию. Тут надо понимать, когда при Карполе никуда не пускают, ничего не позволяют, это было большой спонтанной удачей – проводить меня почти до самолета в Москву. И когда были уже пройдены последние процедуры, я оглянулась, а они вдвоем стоят и машут мне руками, улыбаются, но на лицах была такая тревога, как будто на войну меня провожали… Потому что понимали всю эту ответственность, они жили и живут моей судьбой, и пытались помочь или защитить что ли… В общем, я расплакалась, а они зашикали, как в детстве: «Перестань!»  И говорят: «Давай, иди, возвращайся с медалью! У вас все получится!»

Вот как после этого можно плохо играть, не стараться, не знать, что ответить после поражения, не отдать всю свою душу на площадке? Думаю, что мне очень повезло, ничего бы не было в моей жизни, если б не было моей семьи!

Продолжение следует