Пресса

 Впервые я увидел его на площадке, когда он выступал за национальную команду Нидерландов. Но общался тогда, в 1987-м, на чемпионате Европы в Бельгии, где сборные СССР и Нидерландов играли в одной группе на предварительном этапе, не с игроком по фамилии Сэлинджер, а с тренером с той же фамилией — Эри Сэлинджером, руководившим оранжевыми. И вот более четверти века спустя разговариваю с Сэлинджером-младшим, который, кстати, уже сам имеет двоих внуков. Общались мы сразу же после победы краснодарского "Динамо" над итальянской "Пьяченцей" по итогам двух встреч и "золотого" сета. Российский клуб завоевал Кубок вызова впервые. В последний раз отечественная женская команда владела еврокубком аж 15 лет назад…

— Вы заранее продумали свой путь в жизни, ещё до завершения карьеры игрока?
— Всегда хотел быть тренером, глядя на своего отца. А завершить карьеру решил после того, как Йоп Алберда, тренировавший тогда сборную Нидерландов, не включил меня в состав олимпийской команды на Игры 1996 года в Атланте, где наши выиграли золото. К этому времени я уже многое познал в волейболе, но смотрел на него с позиций игрока. И сказал сам себе: ты понимаешь в нашем виде спорта почти всё, теперь надо научиться передать свои знания другим. То есть мне предстояли годы обучения тренерскому делу. Но я предпочёл не теорию, а исключительно практические занятия. И отправился в… Японию, где в то время работал мой отец. Три года был рядом с ним в качестве второго тренера. И по большому счёту впервые по-серьёзному взглянул на происходящее со стороны, что совсем не одно и то же, когда ты находишься на площадке в гуще событий. Уроки отца были настолько предметными и познавательными, что я поначалу даже не успевал отслеживать всё, на что он указывал. И так продолжалось почти два года. Таким образом, я испытал на себе, насколько не соответствует видение волейбола игроком и тренером. И за то, что отец помог мне достаточно быстро пройти путь от игрока до тренера, я ему благодарен и стараюсь теперь следовать его учениям.

Авитал Сэлинджер – главный тренер краснодарского "Динамо"

— Ваш отец тренировал и женскую сборную США, и мужскую команду Нидерландов, и с каждой добивался значительного прогресса.
— Это очень просто после женской команды работать с мужской. Вот в обратном направлении движение может быть гораздо сложнее. Даже если не будем брать пример с отца. Возьмите тех же бразильских тренеров. И Зе Роберто, который победил с бразильской сборной на Играх в Лондоне, он ведь работал и с мужской национальной командой, а до этого тренировал женские клубы. Или тот же Бернардиньо, выводивший своих подопечных на финальный матч против россиян в той же британской столице, он до этого тренировал — причём достаточно долго — женскую сборную, а сейчас продолжает руководить женским клубом в промежутке между работой в мужской сборной. Но я бы всё-таки не зацикливался на примере с бразильцами — он не такой показательный. Дело в том, что подготовка бразильских волейбольных звёзд — как у мужчин, так и у женщин — базируется на мощной физической подготовке. В других странах иные подходы к тренировочному процессу. Так что в той же Бразилии специалисты, работавшие с женскими командами и перешедшие в мужской волейбол, чаще добиваются успеха, чем их коллеги, решившие сменить мужчин на женщин. Бывают исключения, разумеется. Тот же новозеландец Хью Маккатчен, выигравший олимпийское золото в Пекине с мужской командой США, завоевал серебро в Лондоне с женской американской командой. Но тут очень многое зависело от самих игроков, от их уникальности и неординарности.

— Допускаю, что в ваших словах есть доля истины. У того же выдающегося аргентинца Хулио Веласко с итальянской мужской командой всё получалось ярко и победно, зато с женской сборной ничего толкового не вышло. Кстати, в своё время Николай Карполь то ли в шутку, то ли всерьёз говорил о том, что готов поработать и с мужчинами, когда у российской сборной в середине 90-х годов дела шли ни шатко, ни валко. Правда, дальше слов дело не пошло.
— У него вполне могло получиться, почему бы и нет? 

Правда, одно дело работать с женщинами, рост которых в среднем не превышает 1,95 метра, и совсем другое тренировать мужчин-великанов, которые вырастают далеко за два метра.

— Как раз про это мой следующий вопрос. Помнится, в интервью, которое я брал у вашего отца в далёком уже 1987 году, где команды СССР и Нидерландов играли в одной группе,..
— Помню-помню, мы тогда проиграли вам 1:3.

— …Эри долго рассказывал мне, что волейбол будущего — это игра высокорослых.
— Но так ведь он и создал во многом ту голландскую команду, составленную исключительно из двухметровых игроков, которая выиграла Олимпийские игры в Атланте, правда, с другим тренером. Вспомните, кто делал погоду в женском волейболе в те годы — американка Фло Хайман с её 1,85, ваша Ирина Смирнова, рост которой 1,88, китаянка Лан Пин с её 1,85-1,86… Сегодня же появляются игроки с совершенно иными антропометрическими данными — под два и за два метра, абсолютно изменилась биомеханика волейбола, игра стала другой, угол атак стал более острым, отсюда и психика у современных волейболисток коренным образом отличается от их предшественниц. Причём эти изменения в большей степени затронули женский волейбол. Тут ещё надо учитывать, что в многонаселённых государствах, таких как США, Россия, та же Бразилия, гораздо легче найти высоких девушек и привить им любовь к нашей игре. А вот в маленьких странах соответственно выбор меньше, Но я с большим пиететом отношусь к тому тренерскому поколению, которое создало для нас базу для работы с современными волейболистками. Низкий им всем поклон за это. Выделяю прежде всего четырёх выдающихся специалистов — это ваш Карполь, мой отец, японец Сигэо Ямада и кубинец Эухенио Хорхе. Любопытно, что команды, руководимые этими тренерами, долгие годы на рубеже 70-80-х годов прошлого века соперничали между собой на различных соревнованиях — Олимпийских играх, чемпионатах мира, традиционном турнире в немецком Бремене — и заложили фундамент современного волейбола. Причём самое удивительное, что они занимались с чистыми любителями, ни о каких больших деньгах, как сегодня, речь не шла. Но эти люди так много дали современному волейболу, что мы, продолжатели их дел, должны каждый день отдавать должное их подвижничеству.

— Вам приходилось работать и с национальной командой, и с клубами. В чём вы видите разницу и есть ли она?
— Конечно, есть. И весьма существенная. Первое отличие — в системе подготовки. Сборная готовится от турнира к турниру. В клубе идёт расчёт на длинный сезон в несколько месяцев. Следовательно, и регулярность иная — проводить матч или два в неделю не одно и то же, что играть подряд два дня с выходным, а бывает, и четыре-пять дней подряд без даже дня отдыха. Наконец, в клубе у тебя есть легионеры, которые закрывают определённые "бреши". В сборной положиться на иностранных игроков не представляется возможным. К тому же, если в российском чемпионате существует ограничение на легионеров, то, скажем, в Азербайджане такого нет, и некоторые команды там составлены чуть ли не полностью из приехавших из-за границы. Ну и, конечно, уровень национальных команд выше клубного, ведь там собраны все лучшие, кто есть в стране. В той же Италии сборная чуть ли не 10 лет выступала в одном и том же составе, в клубе такого быть не может. Подчёркиваю: говорю прежде всего о женском волейболе, в котором всё не так, как в мужском. Провести длительный, чуть ли не полугодовой регулярный чемпионат на одном уровне практически невозможно. Не оправдываю наше не очень высокое место, которое мы сейчас занимаем. Но по ходу таких долгих турниров случаются всякие вещи — прежде всего травмы и болезни игроков, которые влияют на результат. И ещё важно подвести команду к розыгрышу медалей по системе плей-офф в оптимальном физическом и психологическом состоянии.

— Ну а вы больше к чему склоняетесь: руководить сборной или клубом?
— Не вижу разницы, потому что я очень люблю волейбол.

— Вы довольны, что работаете в России?
— Это было моей мечтой. Понятно, подобное нельзя предусмотреть заранее. Но после семи лет, что я проработал в Японии, оказаться в России — это огромная честь для меня. Я прекрасно знаком с историей нашей игры, изучал её специально и знаю, что дала мировому волейболу ваша страна. Да, мы выиграли европейский Кубок для России после 15 лет, это здорово, но этого всё-таки недостаточно, потому что Кубок вызова — не самый главный европейский турнир. Вот если бы мы выиграли чемпионат России — это действительно был бы вызов! Мы с отцом только два иностранных тренера, которые работали в Японии и выигрывали как чемпионат этой страны, так и азиатскую Лигу чемпионов с клубом из Кобэ, который менял название в зависимости от спонсора. А я ещё выигрывал и европейскую Лигу чемпионов с клубом из испанского Тенерифе в 2004 году. Но Россия привлекает меня ещё и тем, что волейбол здесь любят и понимают, и этим тысячам любителей игры, которые приходят на трибуны, нужна наша победа. Если же мы проигрываем, я не сплю ночами, анализирую произошедшее, ищу причины неудачи, чтобы в следующий раз обязательно выиграть. Для людей.