«Динамо» и ГИТИС: «Два больших счастья в один год»
— И ты вновь стала игроком «Динамо»...
— Да. Это был 2006 год. И в этом же году я поступила в ГИТИС. Если честно, мне гораздо приятнее вспоминать, как я поступала в университет, как я вернулась в сборную. ГИТИС и победа на чемпионате мира – это было два больших счастья в том году. Все было так сложно: учиться и продолжать карьеру. Но это было очень, очень интересно. На протяжении пяти лет я училась, безо всяких поблажек. Все-таки это очень специфическое образование, которое требует прохождения полного курса, с первого по пятый, несмотря на то, что у меня уже было высшее образование. Это мне многое дало даже просто в смысле общения и возможности учиться у таких людей. Если я назову фамилии профессоров, то, возможно, они никому ничего не скажут, но я помню об этих людях, и они имеют для меня огромное значение. Профессор Геннадий Григорьевич Дадамян – руководитель курса и мой дипломный руководитель, Юрий Матвеевич Орлов – завкафедрой, Елизавета Леонидовна Игнатьева – преподаватель по экономике культуры. Наверное, это была самая сложная наука из тех, которая была связана с изучением театра. Я продюсер, менеджер сценических искусств. Хотя многие до сих пор считают, что я режиссер и училась я во ВГИКЕ (Смеется), или в Институте культуры. Его в ГИТИСе называли за глаза «кулёк», поэтому всем из таких якобы «просвещенных» и «много знающих» обо мне я сразу наотрез отвечала, что в «кульке» я никогда не училась!
И все эти сложности меня дисциплинировали еще сильнее. И выяснилось, что Москва – это тот самый город, в котором я смогу остаться жить, наверное, навсегда. Я смогла обзавестись здесь собственным жильем, и вот прошло уже два года посоле окончания моей карьеры, а я остаюсь в Москве и наверное, останусь здесь окончательно.
— Олимпийские игры 2008 года ты считаешь провальными?
— В 2007 году, после Чемпионата Европы, не проведя практически ни одной тренировки в «Динамо», мне были назначены операции на оба колена. Была выбрана одна из лучших клиник, в Германии, а самое главное лечащий врач – доктор Пфайфер. Там меня прооперировали с разницей в неделю: сначала левое колено, потом правое. Были повреждены мениски в трех местах и сильно изношены хрящи. Соответственно, это все требовало определенных процедур, которые нужны были и после операции, и еще какое-то время. О сборной можно было уже забыть. Это было в октябре 2007 года. Я пропустила олимпийский отбор – колени все еще беспокоили, присоединилась к сборной летом, после окончания клубного сезона. Конечно, мы возлагали очень много надежд на Олимпиаду в Пекине. Но провалились… Может, я уже называла причины, но мне кажется, понимание того, что от нас хочет тренер, весь тренерский штаб и те веяния в команде, они стали сильно расходится друг с другом. И поэтому мы не совсем понимали или неправильно понимали друг друга, не могли противостоять как команда соперникам. Для меня это было страшнейшим разочарованием, мне было стыдно возвращаться домой.
— В команде был конфликт?
— Конфликта как такового не было. Мы как-то не так понимали, чего хочет от нас тренер, как и что. Может быть, мы были сильно перегружены, психологическое давление или еще что-то… мы не до конца осознавали вообще, что происходит, а поняли только тогда, когда нам уже по голове «настучали»: сначала бразильянки в группе, а потом китаянки в четвертьфинале. Это была не Олимпиада, а позорище. И после этого на собрании, прямо там в Пекине, Джованни Капрара сказал, что он покидает пост главного тренера сборной России, я тоже сказала, что прощаюсь со сборной. И по состоянию здоровья, да и разочарование у меня страшное было, просто страшное…
Кузюткин: «Ты моя девочка!...»
— И в 2009 году в сборной появляется Владимир Кузюткин.
— Появляется вновь назначенный главный тренер сборной Кузюткин, такой будто свой, друг, давно знакомый, хоть это совсем не так, девчонок обнимает: «Ты моя девочка…» И вот подходит ко мне «друг» перед финальной серией с Одинцово и говорит: «Давайте-ка встретимся". А у нас разгар плей-офф. «Поговорим! Мои подружки Любка, Гамчик и ты!» Я ему сказала: «Если так нужно поговорить – подождите, дайте плей-офф доиграть, и поговорим». Гам тоже отказалась, Соколова сказала нет… Всем он предлагал какой-то индивидуальный план. А мне он сказал: «Слушай, мне говорят, ты развалюха такая. А я вроде смотрю, играешь хорошо…» Я отвечаю в той же манере: «Да, я «гнилая» совсем, ноги не ходят! Не хотите – не берите!» Он начинает наседать: вот план сборной, вот то, вот это. Я говорю – мне нужно отдохнуть. А он говорит: «Давай попробуем!» А мне не 15 лет, чтобы пробовать. Я либо готовлюсь и еду на чемпионат Европы, либо я еду в отпуск.
У меня началась сессия, и одним из экзаменов был очень трудный проект, где мне, как продюсеру нужно было полностью, с нуля создать спектакль. То есть начиная с выбора пьесы, и заканчивая пошивом костюмов, подбором актеров, плана подготовки и выпуска, расчетов сборов и всего остального. И вот в этот день, хотя я просила не трогать меня – сезон закончен и у меня сессия – Кузюткин начинает названивать, а у нас в аудитории министр культуры! В итоге я сделала не так, как надо и мне было предложена пересдача, так как училась я хорошо. Еду домой, жутко расстроенная, он опять звонит: «Ну чо?» — «Да ничо!!! Оставьте вы меня в покое все!» Обиделся он, понятное дело – в прессе выходит текст, мол, Година отказалась от сборной. А потом после победы на Кубке Ельцина очередное заявление, что Годиной мало того, что нужно переиграть Пасынкову, еще с ее характером не получится влиться в коллектив созданной им команды. Ну, отказалась и отказалась, что теперь? У меня свои проблемы, мне учиться нужно. Тем более, что я из сборной еще после Пекина ушла.
Потом был случай с Матчем Звезд, в котором я просто физически не могла принять участие. Матч проводился в Омске. После нашего двухдневного финала Кубка России! В котором мы победили. А матч с «Омичкой» регулярки стоял через два дня по расписанию, поэтому «Динамо» осталось в Омске. Я заранее, за месяц предупредила всех ответственных в ВФВ, что играть не буду – не смогу. Я два дня просто «ползала» – от массажа до массажа, восстановиться бы, какое там – играть на следующий день? Кузюткин дал очередное интервью, где сказал что то вроде: «Я просил Годину, но она мне ответила: «Сам играй». И началось перетирание того, чего не было…
Я тоже ответила ему в прессе. Где ответила на все его нападки, где объяснила, почему я не смогла принять участие в МЗ. Ну и пожелала ему удачи. После чемпионата Европы Кузюткин разговаривать со мной перестал, а со мной и не надо было разговаривать!
В общем-то, моя эпопея с ним на этом бы и закончилась, пока он не пришел в московское «Динамо». Он пришел на смену Лосеву, а у меня как раз госэкзамен (прошли пять лет моей учебы), все как обычно. Он приходит, отводит меня в сторонку и говорит: «Значит так, ты тут человек заслуженный, авторитетный, ты должна мне рассказывать, что тут в команде творится и пытаться донести мои идеи до команды». Я чуть не рассмеялась ему в лицо: «Давайте, от каждого по способностям, каждому – по труду. Конечно, не мне вам советовать, но такими вещами я заниматься не буду». И предупредила его, что у меня и с руководством клуба, и с Лосевым была договоренность, что вот в этот день дадут выходной. Не потому, что я хочу в этот день полежать на пляже или напиться, а потому что у меня госэкзамен. Это был обычный тренировочный день и я никого никаким образом не ущемила тем, что не пришла. Ну и я сдаю гос, а Кузюткин начинает меня «искать»: «А где Година? А почему Година не пришла?», именно в этот день ему понадобилось разговаривать с Костагранде, а меня нет, я у них же еще и переводчиком была. В общем, Година снова в опале. И как объяснить человеку? Я даже вопрос потом задала: Владимир Иванович, вы учились в ВУЗе? Вы понимаете, о чем я говорю? Это ГОСЭКЗАМЕН!
— И каковы были последствия?
— Да никаких, я уже не реагировала на это. Година снова виновата, пусть. Костагранде потом тоже очень ему поражалась, потому что у него была манера обнимать девчонок, гладить, трогать… Мы многие этого не любили! Может быть сам тренер ничего не вкладывал в свои действия, но нам было неприятно.
— Лен, вам ведь достаточно было один раз ударить по лицу, честное слово…
— Ну а как? Вот мы сидим за столом, Каро мне говорит: «Переведи ему, если он еще раз до меня дотронется, я дам ему по лицу!» «Каро, как я могу ему это перевести?!» Что делать? И никто не говорил об этом.
---Вернемся к твоей карьере в «Динамо».
— Да, «Динамо» не предложило мне подписать контракт на новый сезон. Уезжать в другой клуб? Хотя я уже закончила университет, можно было бы еще играть. Но я сомневалась, что меня бы взяли на Олимпиаду. Клуб попросил меня пройти один из сборов – игроки разъехались по сборным, и совсем было мало людей. В итоге я прошла всю предсезонную подготовку и даже отыграла предварительный этап Кубка России. Но контракт все-таки не предложили, хотя я и старалась, и форму набирала. Накануне начала сезона сказали, что не видят меня в составе команды. Мне предложили пост советника генерального директора команды — работа с болельщиками, журналистская деятельность, направленная на популяризацию нашего клуба. И я перешла, но потом что-то не заладилось в команде, и Владимир Александрович Зиничев предложил мне поработать тренером. Третьим тренером-ассистентом, где-то рядом со скамейкой (смеется) — если что, ассистент должен взглянуть строго.
А через пару недель лично Зиничев меня попросил помочь. Полномочия и задачи были четко указаны, просто они менялись часто, так игра команды оставляла желать лучшего, что нужно строже и дисциплинированней. И убирают старшего тренера, и я становлюсь помощником Бориса Колчинса, который тогда был главным тренером. В это же время к команде присоединилась Анжелина Грюн, совместными усилиями нам удалось победить в Кубке России прошлого сезона. Это конечно, большая честь – но как так? Я месяц назад тренировалась, была для Колчинса такая же девочка, а теперь я буду сидеть рядом с ним и управлять командой, участвовать в процессе тренировочном. Он поначалу воспринял это с опаской, и мне пришлось доказывать свою компетентность. Хотя бы свою серьезность и ответственность – это было самое сложное, пожалуй, во всей моей карьере. Спасибо огромное Борису Николаевичу за то, что он смог понять меня, он смог показать мне то, что нужно, очертить круг моих обязанностей. И спасибо с большой буквы девчонкам, которые до этого могли называть по прозвищу, а тут стали сотрудничать и сразу включились в общую работу! И воспринимать все, что я им говорила! Это была такая откровенность: они могли со мной не согласиться, могли со мной поспорить — у нас был диалог! Мне повезло – они меня понимали. Это был незабываемый опыт. Я не знаю, заслуживаю ли я этого, но я бесконечно благодарна им за это.
Комментарии(1)