– Каков, по-вашему, общий уровень российской Суперлиги?
– Ну что можно сказать о уровне нашего чемпионата? Если скажу, что хороший, то множество моих оппонентов тут же ответят – «плохой». Правда, никогда его хорошим не называл. Опять же мне сразу возражают: «Как чемпионат может быть плохим, когда результат непредсказуем?». Если играет «Факел» с «Самородком», то да – непредсказуем. А когда с «Факелом» встречаются краснодарское, московское либо казанское «Динамо»? Ответ очевиден…
В нашем чемпионате две первые команды обыгрывают всех, следующие четыре – всех остальных, а последние шесть не обыгрывают никого. Можно ли это назвать высоким уровнем?
Приведу пример турецкой лиги. Там есть как минимум четыре команды, способные выиграть друг у друга. Лучшая команда Европы «Фенербахче» в одну калитку уступает «Экзачибаши». А в той же Польше шестая команда страны может обыграть лидера. У нас же третья редко выигрывает у первой.
– Но недавно краснодарское «Динамо» в Казани вело 2:0…
– Вело, но все равно выиграл лидер. Вопрос даже не в победе, а в регулярности таких событий. Когда на чемпионство будет претендовать четыре-пять команд, у нас будет по-настоящему сильный чемпионат. Но о чем можно говорить, когда еще до начала турнира известны участники финала плей-офф?
– Раньше на чемпионский титул и был и вовсе один претендент?
– Раньше – да. Теперь уже две. Лет через десять их будет три…
– Недавно вы высказывались на острую тему – количество легионеров в заявке на матчи Суперлиги. Вы предложили увеличить лимит с двух иностранных игроков хотя бы до трех…
– Не являясь штатным сотрудником федерации, я могу лишь по этому поводу высказывать свое частное мнение. Часто происходит так, что многие с этим мнением не согласны. Начнем с того, что я первый начал говорить о необходимости притока иностранцев. Не потому что наши плохие, просто необходимо повышать зрелищность. И, как мне кажется, в последнее время процент согласных со мной повысился.
При этом я нисколько не лоббирую интересы клубов. Почему многие считают, что легионеры вытеснят наших игроков из состава. Но Гончарова как играла, так и будет играть, и ни один тренер ее легионером не сменит.
Вдумайтесь: в Турции, стране мусульманской, четыре легионера не мешают! Напомню, сборная Турции входит в четверку сильнейших в Европе. Не мешают легионеры в Италии, Франции, Польше, а нам они будут мешать?
При этом не хотел бы выступать в противовес ВФВ. Федерация придерживается нынешнего лимита. Я нисколько не возражаю, но при этом считаю, что и три иностранца – это нормально. Пусть не на площадке, но хотя бы в заявке на матча.
– А как вы относитесь к отъезду российских волейболисток за границу?
– Плохо я к этому отношусь. А мой оппонент, мой враг номер один, тут же пишет в своем блоге, что это хорошо. Зачем я буду с дураком спорить? Что плохого в том, что вы придете посмотреть на игру Соколовой? Почему Фатеева не может играть тут? А он, услышав мое мнение, тут же написал что это хорошо. Видимо, надо поспорить ему со мной. Хотя я не спорю. Иногда читаю его блог по диагонали – ну какой-то бред. А ему сразу же надо написать, как он к этому относится и как я ошибаюсь.
– Помимо неназываемого вами блогера, в Интернете также есть ресурсы, где общается достаточно много волейбольных болельщиков. Вы отслеживаете их дискуссии? Может быть, принимаете в них участие?
– (Улыбается). Конечно же, я умею пользоваться Интернетом. Например, мне не могли не понравиться комментарии к интервью, в котором я называл Ленина моим антигероем: «Иуда, ну что он тебе сделал?», «Почему вы не фильтруете свою… речь», «Кузюткин, чтоб ты сдох», «Ну почему вы не фильтруете идиотов?». Мне это весьма интересно, но отношусь к этому как к юмору. Безболезненно и в чем-то безразлично – пишите что хотите!
– Кстати, в Интернете ходят слухи об уходе Гамовой из сборной. Можете это прокомментировать?
– В первый раз об этом слышу. Знаю другое: Екатерина говорила, что хочет еще раз выступить на Олимпиаде. Часто звучат фразы: «Кузюткин объединил команду и уговорил игроков». Так вот: никого я не уговаривал. Приехал к Соколовой и показал ей график работы сборной. Она сказала: так могу, так – нет. Она 15 лет в сборной, у нее ребенок, семья. Я не уговаривал, а просто согласился с тем, что она сказала. Если завтра Гамова уходит, то, что прикажете мне делать? Упасть на колени? Этого не будет. Я все приму как должное.
– Сколько, на ваш взгляд, должно быть клубов в Суперлиге?
– На этот вопрос уже отвечал неоднократно. Если будет 10 команд – хорошо. Если их будет 8 – еще лучше. А систему игры мы найдем. Нет у нас игроков для 12 команд. К тому же, в нынешней ситуации невозможно обеспечить нормальный тренировочный процесс. Как тренера сборной это беспокоит меня даже больше, чем уровень встреч.
Можно и не сокращать число клубов, а наоборот их увеличить: играть по схеме Восток – Запад, восемь плюс восемь. Регулярную часть провести в три-четыре круга, а плей-офф, как суперфиналы в хоккее. Игр при этом станет меньше, а уровень поединков и тренировочного процесса повысятся.
– Успеваете ли посещать матчи Высшей лиги «А»?
– Редко на них бываю. В основном, когда слышу конкретный предмет: появился игрок, представляющий интерес. Выезжал в Серпухов, в Северсталь… Но, к моему сожалению, таких мест в Высшей лиге очень мало.
К Высшей лиге «А» отношусь резко негативно. Считаю, что работа там плохая, а это нам не к лицу. Слишком мало команд, ставящих перед собой задачи. Часто приходится слышать о целях: лучше не попадать в эту Суперлигу. Это нонсенс! Это парадокс! Но это так.
Сомневаюсь, что в Италии о подобном может идти речь. Если рассказать итальянцам о таких целях нашей второй по рангу лиги, то, думаю, они этого даже не переведут. Но такие задачи на сезон я вижу от многих коллективов как минимум уже лет пять. Может ли такая лига быть интересна? Игроки там, конечно же, есть, но многие из них просто тонут в этом болотце. По большому счету данная «вышка» «А» не дает ничего. Да, это массовость. Но не мастерство.
– Что скажете о ближайшем резерве – молодых игроках?
– Часто просматриваю игры молодежи. Но не могу уделять им достаточно много времени. К тому же могу сказать прямо: мне это не настолько сейчас нужно. В лучшем случае эти игроки понадобятся мне через три-четыре года. А буду ли я к этому моменту тренером?
– В свое время у Николая Карполя работала целая структура детского волейбола. Есть ли что-то подобное в наше время?
– Разумеется, к детскому спорту я отношусь положительно. (Смеется). Система детского спорта была, есть и несомненно должна быть. Но ее по сути нет.
Сейчас работа построена так, что держать детскую спортивную школу невыгодно. Не знаю, как бы сам повел себя в этой ситуации. Подсчитайте все затраты на интернат. Выгоднее купить игрока, чтобы радовать 2-3 тысячи зрителей, пришедших на волейбольное шоу. Но глубоко мыслящий и умный человек обязательно будет держать свою группу подготовки и хороших тренеров., а не разводить богадельню, собес, или кормить дармоедов.
В одном городе прямым текстом сказал: «С удовольствием бы вас всех бы выгнал! Но мне этого не дают». Мне действительно было выгоднее держать одного детского тренера с тройной зарплатой, чем платить десять зарплат! Любят тебя или нет – неважно. Стоишь во главе системы – обязан ее создать. Но сейчас такая работа ведется в двух клубах из десяти. А потом многое зависит от того, кому поручено развивать волейбол в регионе. Пришел грамотный специалист – он создает. Пришел шабашник – это ему неинтересно. Покупать игроков резерва по 200 000 долларов – не могу этого понять. Эти места должны занимать собственные воспитанники, постепенно поднимаясь наверх.
– У вас достаточно большой опыт работы как с женщинами, так и с мужчинами. В чем принципиальная разница?
– На этот вопрос отвечал неоднократно. Женщины свалились на меня словно с небес 15 лет назад в Турции. Честно говоря, сначала воспринимал работу с женщинами как хобби.
Знаете, оказалось, что работать с девушками и интереснее и проще. Они более эмоциональны и подвержены симпатиям. Могут поверить, полюбить и тогда пойдут за тобой. Привлечешь их на свою сторону, будет намного проще. Мужчины в этом плане более прагматичны.
Также женщины более выносливы и менее капризны в работе. С ними легче добиться результата. Когда они верят в тебя, они могут перетерпеть, и выполнить нагрузку большую, чем мужчины.
Многие мужские команды не выдержали бы тех тренировок, что я давал девушкам. Начались бы слюни и сопли… Мужчина устанет и скажет: «Все, я устал». Перетерпеть, перебороть – это удел немногих. Женщина может вытерпеть.
– Вы сказали, что женщины способны выполнить больший объем работы. А как вы расписываете тренировочный процесс на неделю?
– У меня за 40 лет работы. В практике были профессиональные, молодежные, университетские команды. Точно сказать не могу, но не позже чем через 5 лет с момента начала тренерской деятельности пришел к собственной схеме, которую применяя до сих пор.
Система такова: понедельник и вторник по две тренировки, в среду – одна. В четверг и пятницу – две, суббота – одна, воскресенье – выходной. Убежден, что люди должны жить нормальной человеческой жизнью. Жена должна быть дома в субботу и воскресенье, поэтому и придерживаюсь такого расписания. Для подготовки и восстановления данный график наиболее приемлем.
Модно ли это? Работают ли так в Италии, Бразилии либо в команде Карполя? Это меня не интересует. По этому поводу хорошо сказал Максим Горький: «Учись у всех, но не подражай никому».
– Если у вас в штабе психологи?
– Нет таких. Не вижу в этом необходимости. Сам нахожу консенсус с игроками. Но всему есть предел. Никогда тренер и команда не будут ходить в обнимку довольные друг другом. Разногласия были, есть и будут. Искусство тренера – найти выход из них. В команде всегда две стороны: команда и тренер. Игроки должны подчиняться системе.
Тренер Кузюткин идет на уступки. Но только на те, которые не мешают общему делу. Принципиальность других тренеров возникает порой из-за ослиного упрямства.
Когда, например, Гамова подходит на тренерский совет и спрашивает: «Можно ли мне пойти на дискотеку?». Я могу спокойно сказать: «Идите». Конечно, мог бы запретить. Но они не подходят с такими вопросами, если завтра игра с Бразилией или утренняя тренировка. Два умных человека могут понять друг друга. Дискотеку я привел как абстрактный пример.
Приведу реальный пример. Сборная заезжает на сбор в Подмосковье на базу «Горизонт». Не понимая проблемы, назначаю сбор на шесть утра. Назначил, повернулся и ушел. Подходят ко мне игроки: «Владимир Иванович, можно нам подъехать к десяти?» Я не понимаю: «Почему?». Объясняют: «Это Москва». Чтобы приехать к сроку на базу в Одинцово, нужно выезжать в 12 ночи».
Что-то изменится, если на первый сбор игроки прибудут к десяти? Нужно было настаивать на своем? Принципиальность бы вызвала естественное раздражение. Крупные расколы в командах происходят из-за множества таких мелочей. Зачем попусту усугублять ситуацию? Естественно, что я согласился. Но знаю много подобных примеров, когда звучит – «нет и все». Чем это кончалось тоже известно. Все предусмотреть нельзя, и лучше избежать конфликта.
Но есть вещи, на которые никогда не соглашусь. Уступи в мелочи, а в крупном всегда победишь. Делай небольшие уступки, не влияющие на результат. А больших, способных ухудшить работу, профессионалы и сами не запросят.
Также не стоит идеализировать ситуацию. Можно отработать год, другой, третий, но потом все равно наступает пресыщение. И из подобных ситуаций выходить чрезвычайно сложно. Однажды мне это не удалось, и я ушел из клуба. Чтобы в той ситуации остаться, пришлось бы разогнать половину команды. Чем подобное заканчивается все знают.
Из таких ситуаций состоит вся наша тренерская работа и жизнь. И здесь не бывает ответа на все вопросы.
– В чем отличие в работы с клубом и сборной?
– Здесь серьезное отличие. В клубе ты – хозяин, знаешь свою реальную власть и игроки тебе подчиняются. Я мог сказать: «Вон сумка, шмотки, и пошла вон». Никто правда не уходил, но человек четко понимал, что неправ.
В сборной ты – не хозяин. Тренер с игроками находится в равном положении. Помимо этого, за тобой еще и престиж страны. Игрок сборной может развернуться и уйти, а ты не вправе его остановить. Поэтому тренер сборной должен войти в контакт, заставить себя уважать. Иначе никакого результата не будет. Могу ли я выгнать игрока сборной? Нет, в национальной команде такого я никогда не скажу.
– Одна из лидеров Кубы Луиса Кальдерона недавно вышла замуж за россиянина. Рассматриваете ли вы ее как потенциального новичка сборной?
– Нет, не рассматриваю. Как минимум ей нужно получить российское гражданство. При этом существует жесткая квота на «русифицированных» игроков. Даже если станет россиянкой, будет серьезное столкновение интересов. Слишком много натурализованных игроков претендует на место в сборной: Гончарова, Кривец, Кальдерона… Выбрать из них будет крайне тяжело не только мне.
К тому же тут не все просто. Много острых, завуалированных моментов, которых не хотелось бы касаться. Насколько мне известно, она скорее получит швейцарское гражданство. Сейчас эта ситуация существует только на уровне слухов. Я даже сомневаюсь, что брак корректный.
– Предполагаете, что он фиктивный?
– Предполагаю, что он не совсем корректный. Фиктивный – неподходящее определение в данном случае. Но хочу уточнить, это только мое субъективное суждение. Я не претендую на истину в последней инстанции.
– В ближайшее время буду новые кандидаты в сборную?
– Пока достаточно и тех, на кого положил глаз. Новых молодых, к сожалению, нет. Хорошего притока не ожидается. Сейчас не могу выделить кого-то, чтобы через год-два был достоен сборной. Но не забывайте, они выскакивают, как чертики из табакерки… Есть хорошие девочки, но чтобы уровня Гончаровой либо Старцевой, о которых никто два года назад не знал, таких игроков пока не вижу.
– Может быть, просто такие игроки теряются в Высших лиге «А» либо «Б»?
– При том уровне селекции, что сейчас существует, весьма сложно затеряться. В Высшей лиге «А» больше исчезают, чем появляются. Видимо, это им нравится. Если бы играли все, кого называют талантами, в сборной было бы море игроков. Но у нас если человек очень талантлив, то у него либо с головой, либо с психологией что-то не то. Многие из них не понимают и довольствуются тем, что есть.
Другие, у кого нет данных, показывают такое рвение, что занимают лучшие места. Есть девочки 1994-1995 года рождения, на которых можно положиться, но к ближайшей Олимпиаде они точно не будут задействованы. Зачем их сейчас искать и о них говорить? Закончится цикл, тогда и нужно начинать с ними работать. Сейчас это задачи тренеров молодежных команд, а не мои.
– Но сборные 1994-го и 1995 года не смогли отобраться на первенства мира и Европы?
– Это не говорит о том, что там плохие игроки. Все равно есть перспективные. Вопрос в том, кто и как будет дальше их тренировать, как будет готовиться сборная. Очень много вопросов без ответов. Когда они дойдут до главной команды, тут же попадут в поле зрения главного тренера сборной. Как сейчас можно тренировать 15-летнюю девочку для сборной страны? Сейчас на этом уровне она никакой отдачи не даст.
– Они не потеряются?
– Не потерялись же Гамова, Гончарова…
– Но ведь было и много других. Все равно верхи и низы должны плотно взаимодействовать. Но здесь встает еще одна проблема – частая смена тренеров в юниорских и молодежных сборны. Согласны с этим?
– Чтобы этого не было, нужны десятилетние контракты. Самый минимум – пятилетние. Но это же не реально – жизнь устроена по-другому. Понятно, что за пять лет ряд игроков выработают свой ресурс, и их нужно будет сменить. Но у меня нет пяти лет, а всего лишь год.
– Владимир Иванович, на какой срок рассчитан ваш контракт со сборной?
– Это некорректный вопрос. Я не могу на него ответить.
– Как думаете, ваш ассистент в сборной и один из тренеров краснодарского «Динамо» Игорь Курносов готов к самостоятельной работе?
– Игоря знаю с детства, он мой воспитанник. Это вопрос в первую очередь к нему, а я не хочу давать авансы. Если хочет, должен сам к этому стремиться. Тренера нельзя заставить тренировать. Он хорошо разбирается в волейболе, был добротным игроком. Думаю, что для самостоятельной работы он уже сорел. В сборной быть вторым – почетно. Меня он более чем устраивает. Но быть вторым в Краснодаре, либо где-то еще? Не думаю, что это большая удача. Готов быть первым, не хочешь работать вторы – ищи команду, предлагай себя, пробуй. Так, как это делал в свое время нынешний наставник краснодарского «Динамо» Сергей Овчинников. Сергей работал в Челябинске вторым, потом я сделал его первым, и он пошел дальше.
– Попытаемся обобщить сказанное: получается, что увеличение числа легионеров приведет к усилению чемпионата, а это в свою очередь должно создать конкуренцию внутри клубов, и, как следствие, приведет к росту собственных воспитанников…
– Я – тренер-практик. К чему приведет количество легионеров? Чем больше у меня высококлассных основных, тем лучше девятому-одинадцатому игрокам. Чем больше у меня игроков средних, тем сложнее сделать одного хорошего. Просто им не на кого равняться, не за кем тянуться.
Сегодня в нашем чемпионате всего лишь четыре-пять игр высокого уровня. В Италии 15-20 тяжелых встреч на каждого волейболиста за сезон. Где будет прогресс очевиднее? Что получают наши сборники, выигрывая у всех со счетом 3:0? Как можно при этом расти? Данные вопросы, повторяющиеся из раза в раз, уже вызывают возбуждение.
Мои оппоненты говорят: «Легионеры мешают нашим». Что я могу сказать в ответ, если они не понимают этой ситуации? Если наши воспитанники не выдерживают конкуренции в первом команде, пусть спускаются в резервный состав и набираются опыта. Если и там не получается, из второй – в третью. Не хватает в России классных игроков на 12 команд. Почему не хватает? Вопрос другого порядка. Как работаем, столько у нас и воспитанников.
Как-то передо мной сидела аудитория в 300 человек – все детские тренеры. Говорю с ними о проблемах. И начинается: «у нас аномальный регион и все низкие», «а у нас кроссовок не хватает», «а у нас зала нет». Все эти рассказы про аномалии – алиби для бездельников.
А если бы детский тренера задавал другие вопросы. Почему соперник постоянно меня обыгрывает? Что у него за система? Надо поднять к себе требования и не бояться критики.
Думаю, сегдня яимею право говорить об этих тренерах с аномалиями, как о бездельниках и бездарностях. А они мне пусть возражают. Мне в жизни везло – вокруг меня бездарностей было мало.
